Регина Миллс идёт по ночному кладбищу, засунув руки в карманы короткого плаща и глядя себе под ноги. Она погружена в свои мысли, и если бы кто-то мог её сейчас увидеть, то был бы поражён тем, насколько спокойно и расслаблено её лицо.

Всю свою ярость, все бушевавшие в её душе чувства она выплеснула, растерев в пыль сердце шерифа Грэма, и теперь ей остались лишь усталость и ноющая пустота. Теперь, когда разум свободен от застилающих внутренний взгляд эмоций, Регина может хладнокровно и отстранённо обдумать события этого вечера.

Ноют разбитая губа и кисть правой руки, растянутая при ударе. Регина испытывает почти мазохистское удовольствие от этой боли и какую-то странную гордость, которая пристала, скорее, десятилетнему мальчишке, нежели взрослой солидной женщине. Она прекрасно знает, что нет зрелища отвратительнее бабской драки, но ничего не может с собой поделать. В тот момент, когда её затянутый в перчатку кулак врезался в скулу Эммы, она ощутила столь глубокое удовлетворение, что всё остальное уже не имеет значения.

Регина невольно вспоминает стальную хватку на своих плечах, твёрдый камень склепа под спиной, холодящий даже сквозь плащ, и яростный взгляд Эммы всего в паре сантиметров перед собой. В пылу боя Свон кажется по-настоящему красивой, ей бы подошёл образ валькирии, отстранённо думает мэр, когда Грэм с трудом оттаскивает от неё своего заместителя. Регина снова касается пальцами разбитой губы и довольно улыбается. Бедняга Грэм, знай он тогда, какая участь ему уготована, он бы не стал мешать Эмме. Впрочем, учитывая его жалостливость и мягкотелость, он бы вмешался в любом случае. Регине даже почти жаль его, но этот идиот должен был умереть. Он посмел нарушить её волю, посмел пойти против неё. Посмел посягнуть на то, что должно принадлежать ей. Регина снова вспоминает лицо Эммы, её упрямый взгляд, тяжело поднимающуюся и опускающуюся под тонкой майкой грудь, когда девушка пытается перевести дыхание, крашеные чуть вьющиеся волосы, которые, должно быть, так удобно наматывать на руку, чтобы дёрнуть как можно сильнее, причинить боль, заставить подчиниться, поставить на колени. У Эммы тонкие губы с чуть опущенными уголками и серые глаза, на дне которых мэр Сторибрука видит затравленную, озлобленную и глубоко несчастную девочку, не привыкшую получать от жизни ничего хорошего. Эмма Свон умеет отвечать ударом на удар, и именно это восхищает Регину сильнее всего. Когда в последний раз ей оказывали сопротивление – не гордыми речами и тошнотворной жертвенностью, а реальной физической силой? Давно забытые ощущения вызывают сексуальное возбуждение, и Регина позволяет себе представить стонущую от страсти Эмму, позволяющую делать с собой всё, что угодно. Это видение слишком соблазнительно.

Это могло бы стать неплохим выходом из ситуации – сделать Эмму своей любовницей. И получить желаемое, и раздавить противника, избавившись от угрозы. Превратить её в своего цепного волка, вместо бесполезного Грэма, который больше походил на побитую собаку, нежели на настоящего зверя.

Но, к сожалению, есть одна причина, по которой Регина не может на это пойти: Генри. Оставить Эмму рядом с собой означает подпустить её к Генри, а в том, что из этого не выйдет ничего хорошего, Регина не сомневается. Мальчик слишком важен для неё – важнее победы, важнее морального и физического удовлетворения, и ради того, чтобы защитить своего сына, Регина готова отказаться от чего угодно.

Она глубоко вздыхает, криво улыбается своим мыслям и невольно морщится, когда на свежей ранке на губе трескается едва успевшая образоваться корочка. Что ж, мисс Свон, теперь вы знаете, на что способна ваша соперница. Ваш черёд демонстрировать свои возможности.