-- Она приходит нечасто, однако Белль не может сказать точно, так как давно потеряла счёт времени. Происходит ли это раз в день или раз в год? Тяжёлая дверь открывается, и Королева входит в тёмную каморку, впуская вместе с собой тусклый свет факелов, однако он кажется Белль ослепительно ярким. Она болезненно морщится, закрывает лицо рукавом изодранной рубахи. Королева опускает на пол рядом с ней, осторожно обхватывает пальцами тонкое запястье и мягко, но настойчиво отводит руку Белль в сторону.
- Не бойся, дорогая, я с тобой, - негромко произносит она, ласково улыбаясь, и в её голосе столько искренней заботы, что Белль сама тянется к ней, желая ощутить живое человеческое тепло, прикоснуться к нежной коже...
Королева довольно смеётся и с силой отталкивает девушку, так что та ударяется всем телом об стену.
- О нет, дорогая, не так быстро, - бархатно тянет Королева, и недобрая улыбка змеится по её губам. – Не забывай, что ты полностью в моей власти.
Белль корчится на холодных каменных плитах пола; она ещё понимает, сколь унизительно её положение, но остатков гордости хватает лишь на то, чтобы молчать, не издавая ни единого стона. Сознание двоится и троится, выталкивая на передний план ту часть, которая покорно и даже с радостью подчиняется воле Королевы, почти испытывая наслаждение от ставшей такой привычной боли.
- Встань, - холодно приказывает Регина. Белль пытается приподняться, но хлёсткая пощёчина вновь бросает её на колени. Сильные пальцы с ухоженными ногтями впиваются ей в подбородок, тянут вверх до хруста в позвонках, и девушка заглядывает в злые тёмные глаза. Она ещё помнит их тёплый шоколадный оттенок, но сейчас, в темноте одиночной камеры, эти глаза кажутся почти чёрными, чернее самой темноты, и Белль не может отвести взгляд, падая в их глубину.
Новая пощёчина обжигает кожу, голова резко дёргается в сторону, и девушка чувствует, как в царапинах, оставленных ногтями Королевы, начинает собираться кровь.
- О чём задумалась, дорогая? – обманчиво ласковым тоном спрашивает Регина. Белль смотрит на неё молча; она знает, что, насладившись её унижением, Королева даст ей то, чего она так хочет, - своё тепло, свой огонь, злой и обжигающий. И Белль готова терпеть, готова ждать, пока Регина не натешит свою гордыню.
- Ну же, ответь, - ноготь Королевы легко касается щеки девушки и проводя невидимую линию вдоль её подбородка.
- Я думаю о вас, Ваше Величество, - Белль размыкает потрескавшиеся губы; голос с непривычки звучит надтреснуто и хрипло – она не помнит уже, когда ей в последний раз позволялось говорить.
- Это хорошо, - Королева улыбается, обхватывает ладонью подбородок девушки, проводит большим пальцем по её губам, слегка надавливает, заставляя их разомкнуться. И затем, наконец, целует – жадно, страстно, ослепляюще. Белль чувствует сладкую истому внизу живота; тихий стон вырывается из горла. В этот момент она готова забыть обо всём – о Румпельштильцхене, о предательстве родных, о холодных стенах тёмной камеры. Она просто исчезает, расплавленная в диком пламени чёрной души Злой Королевы.
Ведь это именно то, о чём она, на самом деле, мечтала с Румпельштильцхеном.