-- Мы сидели в институтской столовой и согласно воззванию, приписываемому Флоберу, щелкали челюстями. Эдик и Роман делали это, одновременно обсуждая последний доклад о результатах исследований в Сторибруке. А Витька Корнеев возмущался тем, что городок, случайно обнаруженный при ремонте шестьдесят третьего этажа института, тут же был обнесен пограничной пеленой. Не по последней причине – из-за самого Витьки, так и рвавшегося запустить свои лапищи в небывало мощный источник М-поля.
- Ну хоть бы на денек, - страдал он, с завистью поглядывая в сторону неторопливо хромающего к выходу автора обсуждаемого доклада.
Того, пришедшего к нам из Эдинбургского института магии и колдовства под начало Федора Симеоновича, спустя краткое время стали всерьез пророчить на место нового главы отдела Недоступных Проблем. Но тут Модест Матвеевич добрался с ремонтом до шестьдесят третьего этажа. Двухдневная командировка обернулась долгосрочным проектом, приносившим всё более и более интересные данные.
- Хоть бы на часик, - душераздирающе вздохнул Витька, проводив «счастливца» нехорошим взглядом.
- Тебе нельзя, - хохотнул Роман, потянувшись к компоту. – Бросишься там добро причинять, весь эксперимент смажешь.
- Да мне б хоть пару замеров...
- Поговори с ним, - дипломатично предложил Эдик.
- Уже, - буркнул Корнеев, насупившись. – «Вы, Виктор Павлович, мне своей гавайкой всё население распугаете».
Я засмеялся.
- Поговори с Жиакомо, - вновь посоветовал Эдик, скрыв улыбку.
- Лучше я с Хунтой поговорю, - зловеще прищурился Витька в мою сторону.
Я, чуть не подскочив на месте и оставив приятелей обсуждать дальнейшие варианты развития событий, отнес свою тарелку на столик для грязной посуды и поспешил к себе. Упоминание имени Кристобаля Хозевича всуе вызвало у меня краткий ассоциативный поток, приведший к визуальному образу моего стола и оставленному там Хунтой листку с задачей. Я еще вчера собирался ее погонять, но так и не успел из-за наплыва документации для Китежградского завода маготехники.
Полный трудового энтузиазма я проскочил один коридор, свернул в другой и чуть не наткнулся на предмет Витькиной зависти, по всем признакам - терпящий бедствие. Бедствие, принявшее вид профессора Выбегалло, держало коллегу за пуговицу безукоризненного пиджака и вдохновенно вещало об имеющей место некоторой косности отдельных товарищей в руководстве, препятствующих продвижению очередной его великой идеи, а также общих странных подвижках в настроениях коллектива.
- Или вот взять хоть вас, мон шер, - разорялся он фальцетом, крутя несчастную пуговицу. – Что это за странное имя вам навязали – Голд? Почему вас вынудили его принять? Что они хотели сказать этим?
- Но, Амвросий Амбруазович, - удивленно отвечал коллега, - почему же навязали и вынудили? И потом, в нем нет ничего странного. Золото – фактор, имеющий особенное значение в этом...
- Уи сан дот, - нетерпеливо прервал его Выбегалло, - необходимо принимать во внимание ограниченность сознания тамошнего населения. Как говорится, се ля ви. И всё же уверяю вас, узколобость заразительна, мон шер. Деляческое отношение отдельных товарищей уже не раз подрывало в стенах нашего института эксперименты международно-научного значения...
Коллега, и прежде-то не слишком часто сталкивавшийся с Выбегалло, а ныне и вовсе спускающийся сверху только для визита в виварий или очередного отчета, стоял, опираясь на трость, с немного потерянным видом.
- Роберт Иосифович, - позвал я, твердо решив прийти на помощь. – Извините, пожалуйста, можно вас?
- Да, Александр Иванович? – обрадовался он мне, как родному.
- Это очень срочно, - объяснил я, глядя честными глазами на крайне недовольного Выбегалло. - Насчет товарища Румпельштильцхена.
- Опять? – смутился Роберт Иосифович. - Извините, Амвросий Амбруазович, вынужден покинуть – снова безобразничает.
И мы поспешили удалиться от незатыкаемого Выбегалло на безопасное расстояние, пока оное не разразилось новой тирадой.
- Сладу нет, - посетовал ученый, прихрамывая рядом. – Как ни вернусь – ворох жалоб. Перед заседанием комиссии Альфред подходил со свежими новостями. Представляете – выиграл у Кощея в кости раритетное издание «Молота ведьм» и теперь каждый вечер громко и издевательски цитирует вслух. С комментариями. А еще этот инцидент с Катенькой Поляковой. Предложил ей устроить скорую свадьбу с аспирантом Чижиковым, паршивец. Так и сказал «устроить», и это в присутствии самого Чижикова. Девочка, конечно, в слёзы. Чижиков, по словам Альфреда, после происшествия осмелился и наконец сделал ей предложение, но всё же неловко. А что у вас? Опять что-то напророчил?
- Да нет, - успокоил его я. – Девочек я с ним больше не оставляю, а сам... Я приноровился. У меня другое – Кристобаль Хозевич жаждет подключить его к «Алдану». Сам товарищ Румпельштильцхен согласился взамен на доступ к какой-то инкунабуле, но без вашей санкции никак нельзя.
- Отчаянный человек Кристобаль Хозевич...
- Мне тоже было бы интересно, - признался я. – Так вы не будете против?
- Что ж, ладно, - кивнул он, - но не сегодня. Я хотел бы присутствовать. На всякий случай.
- Тогда в ваше следующее возвращение?
- Хорошо, - согласился он. – Но за это мой следующий запрос вы обработаете вне очереди.
- Роберт Иосифович!
- Сделка? – протянул он руку, улыбаясь.
- Сделка, - сдался я и скрепил рукопожатием наш договор.
- До новой встречи, Александр Иванович, - кивнул он и свернул к лифту.
Я же поспешил в вычислительный центр, немного жалея, что ни за что не решусь на попытку выговорить подобным образом что-нибудь у Кристобаля Хозевича за хорошую новость. Впрочем, я быстро одернул себя – Роберт Иосифович хоть под легендой, а я... Что еще за деляческие мысли, товарищ Привалов?

После, когда мы расходились по окончании более чем плодотворного эксперимента, Кристобаль Хозевич сам предложил мне помочь разобраться в очередном гнусном решении для абсолютников. А Румпельштильцхен, помимо своей инкунабулы, уносил с собой еще и фляжку первоклассного коньяка со связкой каких-то книг. Впрочем, книги за него тащил Роберт Иосифович. Но это уже была совсем другая история.